Всё о любимом кофе

Люблю кофе!

Поэтому когда захотелось разобраться в том, как же создаются сайты, думать о тематике собственного сайта долго не пришлось.

Американо с корицей! Американо, эспрессо, латте, латте макиато, мокко, капучино, сорта кофе, Арабика, Робуста, Либерика, кофе, кофейные деревья, кофейные зерна, Бразилия, Колумбия, Индия, Индонезия, Эфиопия, Кения, Йемен, плантации кофе.

Американо с корицей!

Американо с корицей! (Эссе) 31 Октября 2009. Владивосток.

«На улице валит снег, все засыпал с утра, но не унимается, видно торопится, у него всего один день: уже завтра возвращается северный ветер. Станет холодно, минус пять. По моим сибирским меркам это ерунда, но при влажном здешнем ветре с моря это неприятно. Снег под ногами липнет, снег забирается под капюшон, снег залепляет глаза и мокнет на щеках. Ничего не видно. КАК люди находят друг друга?

Стоя у окна и глядя на снег, я вспоминаю наши редкие иркутские встречи, и воспоминания неотвратимо затягивают меня в свой круговорот, смешивая реальность и мечты. Ты рядом, а снег за стеклом летит и кружится, и уже, кажется, что нет никакой другой реальности, кроме той, что мы придумывали бы сами.

Пойдем на балкон, на падающий снег лучше смотреть из лоджии! Я буду согревать твою спину. Положив голову тебе на плечо, буду смотреть на танцующие снежинки, и вдыхать сладкий аромат твоих волос и нежной кожи. Возьмем с собой горячий колумбийский кофе с корицей и никарагуанские сигариллы, можно и кальвадос или виски, чтобы холод не испугал нас. Ты будешь задумчиво курить и улыбаться, глядя вдаль и думая о своем, о девичьем, а потом, как всегда спросишь меня, о чем думаю я. И я, как всегда, не отвечу, потому, что буду думать о тебе, а как об этом скажешь?»

Вот уже около полугода я живу на берегу океана. Каждые выходные, а то и чаще, я захожу в одно и то же кафе, сажусь на один и тот же табурет у барной стойки и пью один и тот же кофе. Все официанты и бармены здесь уже давно знают, какой кофе мне готовить. Американо с корицей. Не бог весть, какая вкуснятина, но в этом месте я пью только его. С легкой сигарой.
У барной стойки.

Всегда у барной стойки, потому, что мне не хочется смотреть на пустой стул напротив.
Только у стойки, где всегда народ, ведь только здесь можно легко утолить потребность узнавания. Перекинуться парой важных, но незначительных фраз со свойским парнем барменом, поглазеть в глаза улыбающимся безмятежным студенточкам официанточкам, рассмотреть всех заходящих посетителей.
Это как раз то, чего не хватает чужому, чтобы не быть чужим.
Бернар Вербер как-то написал: «Люди не общественные животные, а животные одиночки, пытающиеся жить вместе». Это как раз по мне.

Вместе с кофе и сигарной пепельницей мне подают свежий «Эсквайер» — я здесь зачинатель такой маленькой традиции. Останется ли она после того как я навсегда перестану заходить в это кафе я не знаю, может быть, останется. И как поется в песне, может быть, здесь «это всё, что останется после меня».
А в редакции «Эсквайра» какие-то умники подсчитали, что на каждого человека на земле приходится 54 кг фекалий и только 54 гр золота, всего собранного за всю историю человечества золота. 1000 к 1 – не такая уж страшная пропорция, с виду-то, когда оглядываешься кругом, кажется все гораздо хуже. Забавны масштабы: золото сравнивается за всю историю, а дерьмо обыкновенное – всего лишь на данный момент, но обнадеживает другое. Говно все-таки превращается в удобрение, а золото циркулирует где-то в обществе, откладываясь «бляшками» и «кальцинатами» в его сосудах и органах, особо на нашу жизнь не влияя.
Вчера город после двух неудачных попыток, наконец, дал тепло в батареи. Сегодня, сами понимаете, пошел снег.
Я пригубливаю кофе и смотрю, как он валится, раздумчиво поигрывая перед окном, набухая на карнизах и налипая на землю ровным слоем.
Временами он летит, порывисто ускоряясь вихрями и сбрасывая с веток белые шапки вместе с зазевавшимися на теплую осень листьями.
Очередь из машин на переобувку давно уже напоминает длинный сугроб, а городские жирные, похожие на тетеревов, голуби вперевалку курсируют строго по утоптанным тропинкам, конкурируя с собаками и людьми.

Еще тепло, но завтра уже вернется северный ветер.
Аромат корицы мягко смешивается с запахом кофе и душа млеет от особой приятности.
Тепло и относительно тихо. Тихо и снежно, словно это и не снег, а липкий пух, вальсируя между теплыми и холодными струями воздуха, захватывает в свою круговерть все звуки, заглушает и индифирентно затушевывает город за окнами.
Окна стали картинами, открывающими вид на недалекое будущее. На близкие перемены, которые больше не таясь, лезут в окно.

Кто бы мог подумать, что одна маленькая традиция в одном маленьком кафе в городе на берегу океана, куда меня занесло случайной волной, даже не придуманная, ведь известно, что все уже давно выдумано, просто угаданная или повторенная чья-то вздорная привычка станет символом перемен в моих мыслях.

Да, подумал я, глядя на танцующую перед стеклом одинокую снежинку, теперь и я один не только внешне, но и внутренне. То есть совсем. И мне это уже начинает нравиться. Ну, по крайней мере, я научился с этим жить. Действительно права Карен Хорни и девушка с прозвищем Синица, нам действительно важно, чтобы нас любили лишь те, кто для нас важен и дорог, важно без всякого «может быть». Но если этого по каким-либо причинам не происходит, то помимо этих людей, практически не имеет значения, любят или нет нас другие. Вполне достаточно, чтобы кто-нибудь просто любовался твоим самозабвенным танцем.

31 Октября 2009. Владивосток.